Непростая судьба выдалась героиням этой публикации. В семье случилась беда: большие проблемы со здоровьем Катерины Галяпиной свалились ее старшей сестре Лидии Деркаевой, как снег на голову. Но, оказывается, когда рядом родной человек, с Божьей и людской помощью неутешительные прогнозы докторов могут и не сбыться. Любовь, надежда и вера в лучшее творят чудеса.

Тринадцать лет назад у Катерины случился инсульт. Как результат – полтора месяца в коме, а затем отвергнутое предложение докторов отключить аппарат ИВЛ. Далее – три операции на сосудах головного мозга, длительный период реабилитации в различных центрах, чтобы заново научиться ходить. Внутренняя сила, преданность, самоотверженность, которые «ВЭ» увидел в Лидии Ивановне, поразили – это большая редкость.
   А еще – неистощимая энергия добра, чистота и благородство помыслов. Человек, ухаживающий за тяжелобольной сестрой, не чувствует себя жертвой, он осознанно выполняет особую миссию и готов оказать помощь каждому, кто в ней нуждается.

«Мы друг за друга горой»

- Когда мама из роддома принесла Катю, мне 12 лет, - рассказывает Лидия Ивановна. - Я ее взяла на руки, и с тех пор с них не спускала... Естественно, все решения принимала я. Для меня сестра – это мой ребенок.
   Сестра со мной всю жизнь. Когда родился сын Данил, все вокруг считали, что у меня двое детей. Мама не знала наших секретов. Мы друг за друга горой: если обидят Катю, значит, обидели меня.



Я уверена, если бы такой случай произошел со мной, Катя бы никогда в жизни меня не бросила. Катюшень-ка... Она меня очень сильно любит. Так же, как и я ее. Один раз я позвонила сестре и сказала, что заболела, так Катюша плача бежала в комнатных тапках ко мне на помощь через весь квартал. Мы всегда были с ней вместе: ходили на рынок, ездили отдыхать, проводили праздники. Даже работали в РЭС в соседних кабинетах. И живем теперь вместе.

«Бери свечи, зажигай»

- Это произошло 19 мая 2012 года, реаниматолог сказал: «Я понимаю, что кровоизлияние, но не понимаю причины. А у нас нет МРТ Надо что-то решать». Я помню, плачу, иду в церковь, а батюшка, уже закрывая ворота, спросил, что случилось. Затем открывает храм и предлагает мне идти туда самой. «Бери свечи, зажигай. Что ты попросишь, то тебе и будет». Я не помню, как подходила к иконам и расставляла свечи. Мне было не важно, в каком состоянии будет Катюша. Я просила лишь об одном – чтобы она была жива.
  А потом полтора месяца комы. Врачи сказали: «Будем ее отключать от ИВЛ», я была категорически против – решила бороться, во что бы то ни стало. Дай Бог здоровья всем врачам, они вытаскивали сестру как могли. В реанимации в Луганске спрашивали: «Ты понимаешь, на что ты себя обрекаешь, ты понимаешь, что у тебя не будет семьи?» А что делать? Согласиться, махнуть рукой и уйти?

«Я знаю, что у меня есть семья, вот она! Разве я могу по-другому поступить, если я у Всевышнего просила?» - ответила я. После ежедневного посещения реанимации я была в храме при областной больнице, меня там узнавали и интересовались состоянием Кати. «Батюшка, она открыла глаза». - «Все, о чем ты молилась, чего хотела, это все и получилось. А теперь все зависит от тебя».

«Встань и иди»

-    Я параллельно ухаживала за родителями. Да, у меня бывают минуты отчаяния, Катя видит, мне тяжело. А потом соберусь с духом, и сама себе прикажу: «Лида, а ну-ка собралась и пошла!» Понимаю, что должна жить, быть здоровой для того, чтобы Катя жила. Буду идти вперед, потому что у меня есть о ком заботиться. Я перед ней в долгу. И перед Всевышним. У нас все подчинено желаниям Катюши: она любит кофе и сыр – значит, и я люблю то же самое. Стремлюсь к тому, чтобы у нее были хорошие анализы, поэтому полуфабрикатов не покупаю, все делаю сама. Например, куриные сосиски у меня в заморозке есть всегда. Захотели – вечером отварили, обжарили, запекли, и для меня это не сложно.

Если рядом друг...

-  У нас в РЭСе был хороший руководитель – Виктор Багров, дай Бог ему здоровья. Пока состояние Катюши стабилизировалось, он помог полгода продержаться. А потом разрешал каждые два часа приходить с работы домой, чтобы следить за сестрой.
  Когда случился инсульт, мы только закончили ремонт в квартире, все было хорошо, мы все стабильно получали зарплату, молодые, все здоровы. Очень хорошо люди помогали с деньгами на реанимацию для Катюши, в том числе все сотрудники РЭС Луганщины. Сутки интенсивной терапии обходились в 3 тысячи гривен, а в кошельке было всего 2 тысячи.

Начала звонить всем знакомым, родственникам, друзьям. Виктор Багров сказал: «Будем решать все проблемы». И он тогда начал связываться с Луганском, с нашей реанимацией, все организационные вопросы взял на себя. Мы до сих пор очень хорошо общаемся. Он обязательно поздравляет нас с днем рождения.
  Мы тогда не думали, откуда брать деньги. Мне только поступал звонок: «Лид, зайди». Я заходила в РЭС и получала очередной конверт с деньгами. Тогда себе сказала, что, пока буду жива, буду помогать всем людям.

Одно только стентирование стоило 26 тысяч гривен и плюс дополнительные расходы. А всего нужно было сделать три операции.
  Все родственники, знакомые, друзья бывшего мужа и все, кого не могу даже перечислить, приносили деньги. Папа когда-то трудился в бригаде героя соцтруда Виктора Лапая на шахте имени Свердлова. На тот момент был пенсионером, работал в местной телефонной компании, коллеги собрали деньги, на шахте ему тоже выписали помощь.

Не было такого, что мы отдали Кате в реанимацию последние деньги, а самим жить не за что. Нам очень много людей помогали. Я всю жизнь буду им благодарна.
  Помню, едем на операцию, пачка денег в сумке, на бигборде фото машины и ее стоимость. Я прикинула, что на тот момент по сумме расходов две машины мы уже «купили», пошла третья.
  А рассчиталась я, когда маме стало совсем тяжело, мне уже тогда было 53 года, тяжеловато совмещать работу с уходом.

Без знаний и навыков никуда

- Судя по тому, что никого не пускали в реанимацию, кроме меня, в прошлой жизни я была, скорее всего, медиком. У Катюши была трахеостомия, нужно было откачивать жидкость, которая скапливалась в бронхах. Не знаю, откуда я взяла столько решительности, но, когда увидела, как медсестра все выполняет, повторяла за ней.
  Когда у Кати начались приступы эпилепсии, научилась делать уколы. Читала медицинскую литературу, ночами сидела в интернете в поисках информации. После первой же операции с Катюшей занимались реабилитологи, у них я всему училась. Доктор при этом следил за тем, чтобы я все делала правильно.

Из больницы ее выписывали с прогнозом: «Скорее всего, останется глубоким овощем». А время прошло, и у Катюши полностью восстановились память и мозговая деятельность, мы обсуждаем фильмы и события, очень многое она делает сама. Не может только стоять и двигаться, из-за чего я «заменяю» ее ноги и руки. Так сложилось, что со всеми докторами, с кем пришлось встречаться в разных городах, мы до сих пор общаемся.

Однажды мы встретились с реаниматологами, и те не верили своим глазам. В таких случаях они понимают, их работа и усилия необходимы: они ее спасли. И спасли всю нашу семью от непоправимой беды.
  Не все люди сильные и могут противостоять обстоятельствам. Но, когда тебе на этом пути кто-то локоток поддержал, ты понимаешь, что не один на один со своей проблемой в этих квадратных метрах.

Иногда звонят незнакомые люди: «Нам в РЭСе рассказали, что вы ухаживаете за тяжелобольной сестрой и можете помочь, хотя бы в теории. Подскажите, как нам быть – у нас родственник парализован, мы не можем его поднять и поменять памперс. Я, конечно, пришла, мужчину развернула, его и не нужно было поднимать, он ничего не успел понять. По моим наблюдениям, у нас очень много таких больных на фоне стресса, они никому не нужны, кроме своих семей. Но вся беда в том, что родные не всегда могут профессионально оказать помощь. Нужно много знаний и навыков.
  Да, в Новосветловке работает реабилитационный центр, но туда же не берут таких, как Катюша. Там только те, кто себя обслуживает. А остальных куда? Они находятся дома.

Еще проблема – пассивные люди. Сколько раз в соцсетях бросала клич о помощи, однако не находятся те, которые помогут вынести сестру на улицу. Хотя предварительно предупреждаю о том, что оплачу услугу. Но каждый раз - тишина.
  Мой сын Даня занимался с Катюшей оздоровительной физкультурой, уже в 11 классе мог полностью меня заменить. Вместе с ним мы Катю учили ходить, купали, разрабатывали колено. Я могла спокойно уйти по делам, оставив сестру на него.

Дана жизнь – живи счастливо!

- Я не могу лежать, сидеть, хандрить, страдать - всегда найду себе занятие. Ну, поплакала пять минут и пошла дальше. Теперь знаю, что испытания в нашей жизни случаются не просто так, а для чего-то, так научил меня батюшка. Эта ситуация с Катюшей случилась для того, чтобы переосмыслить все ценности.
  Я живу жизнью Кати, погрузившись в ее проблемы и радости. Меня не интересуют материальные блага. Мне важно, чтобы моя семья была сыта, чтобы все были живы и здоровы.

Начатый разговор не хотелось завершать. Лидия Ивановна задала ему такую энергию, что и не стало заметным то, что рядом с нами находится инвалид. Она постоянно обращалась к сестре, искала у Катерины подтверждение своих слов, вовлекая ее в беседу. Когда рассказ приходил к чему-то тяжело пережитому, трогательному, сидевшая в инвалидном кресле женщина начинала плакать, как ребенок. Сестра подходила, гладила ее и напевала какую-то песню, успокаивая, как мать. Ее любовь такой силы, что сравнима только с материнской. Бесконечной.

Надежда Константинова, по материалам газеты «Восточный Экспресс»