ОБЗОР ПРЕССЫ «ДОНБАСС ВОСТОЧНЫЙ»: Борец, воин – вопреки обстоятельствам
Рядовой Даниил Мазуренко (позывной Прокурор) – молодой интеллигентный человек с хорошим чувством юмора. Трудно представить, что в свои 24 года он уже ветеран СВО. Причем воином он стал вопреки обстоятельствам. И это далеко не единственный случай, когда ему приходилось преодолевать препятствия и самого себя. Дело в том, что с детства у него серьезные проблемы с глазами: несколько заболеваний, на одном зрение – 10 %, на другом – 30 %.
Семья и школа
Даниил вырос в многодетной семье, он – старший из четырех детей, есть еще брат и две сестры. Он учился в школе № 6, занимался в секции по греко-римской борьбе. С большим уважением он говорит о своем тренере:
«Сергей Юрьевич Федоренко меня как бы воспитал. Грекоримская борьба – это для меня и дисциплина, и сила, и контроль. Правда, меня предупреждали, чтобы был поаккуратнее, что я могу ослепнуть, если сзади будет удар. Но я все равно тренировался. А потом поступил в луганский спортинтернат, хотя меня и туда брали с проблемами. Говорили, что не справлюсь с нагрузками. Первые недели две-три было действительно тяжело, но потом втянулся. Учился там два года, потом решил, что перспектив нет, ведь тренером я стать не хотел. А нужный опыт я получил, и, хотя наставники уговаривали остаться, вернулся в Свердловск, в обычную школу – на этот раз в восьмую. Получив аттестат, поступил в Луганскую академию внутренних дел имени Э. А. Дидоренко. Учился заочно, диплом о юридическом образовании получил в прошлом году».
Не стреляй, брат!
В ноябре 2021 года Даниил Мазуренко поступил по контракту на службу в свердловский 12-й батальон. Несмотря на проблемы со зрением. Перед началом СВО командир предлагал парню уволиться, но он сказал, что останется со своими сослуживцами. Сначала был старшим наводчиком зенитной установки. В трагический бой на Счастьенском мосту, с которого началась СВО для 12-го батальона, герой нашей публикации не попал. Но зенитная установка у подразделения осталась только одна, погибло много ребят, и Даниила перевели в штурмовики.
На связь с родными удавалось выходить редко, родители переживали, а сын их оберегал, тем более, у мамы больное сердце. Говорил, что «у нас тут не стреляют, все нормально, грузим-разгружаем-переносим». На самом деле 20-летний юноша участвовал в боях под Кременной. Там попал в сложную ситуацию. В частном секторе, перебираясь через забор, зацепился рюкзаком.
«Место простреливаемое, надо быстро пробежать, а я повис – и ни в какую, – продолжает собеседник. – Мог и погибнуть. Я благодарен богу, что из дома выбежал мужчина – мирный житель, дернул меня за рюкзак. Я кувыркнулся, поблагодарил его. А он говорит: «Беги». После Кременной перебросили в Рубежное. Мне понравилось, как там люди сплотились. Выходишь утром: деды из подъезда собрались, дрова колют, женщины готовят. Всем делятся друг с другом. Молодцы! Бывало, и нас угощали, постучатся в дверь: вот вам супчика горяченького. А мы давали им сухпайки, тушенку, потому что с продуктами в городе было сложно, а мы хоть чем-то могли помочь. Потом двинулись в сторону Северодонецка. Однажды во время боя в лесу мы перестреливались из автоматов. Когда я перекатывался за дерево, рассыпались очки. Запасных нет, я их из Москвы заказываю. С нами были чеченцы. Поднимаю голову, один из них смотрит и спрашивает, какое у меня зрение. Как узнал, говорит: «Брат, не стреляй! Я тебя прошу, не стреляй». – «А что мне делать?» – «Вверх стреляй, может, повезет, дрон собьешь». (Даниил смеется). Да, а тогда было не до смеха. Когда дежурил на посту, предупреждал, чтобы заранее сообщали, кто идет… Стою, слышу, кто-то передвигается, ничего не вижу, на слух начинаю в сторону, откуда доносится шорох, целиться. Мы же на фронте, мало ли что может произойти, ДРГ, например. И тут старший нашей группы, который вышел проверять посты, кричит: «Даня, не стреляй!» – «Яцык, беги, я тебя жду». (Смеется)… Сам не могу поверить, что на службе обошлось без ранений и контузий, хотя и под артобстрел попадал, и взрывы рядом были. Однажды комбат снял меня с окопа, чтобы я у него подежурил. Смотрю, на позициях, где был, пацанов наших фосфором начали бить. Рассказывали, что попали прямо в наш окоп. Бог отвел, ангел-хранитель. С водой была проблема, помыться – вообще беда. Помню, идем утром, снег еще лежит, не весь растаял. Говорю: «Пацаны, секундочку». Пошел сполоснуть носки, новые надел, можно идти. А как-то в марте нашли летний душ, было холодно. Но я все равно искупался, вещи запасные были – в чистое переоделся. И не заболел, а ребята не рискнули… Потом из штурмов меня из-за зрения перевели служить в тыловом: перегрузить, подежурить. А затем отправили на военноврачебную комиссию. И в декабре 2022 года списали по зрению. Всего прослужил год с небольшим».
– Мы уже приехали, и я решил побороть свой страх, – рассказывает Даниил Мазуренко. – Собрался с силами и прыгнул. Там не очень высоко, всего три тысячи метров. Было очень круто, и в то же время страшно! Все произошло очень быстро. 45 секунд свободного полета, минуты две-три на парашюте...
И в этом преодолении себя – весь Даниил Мазуренко.
Семья и школа
«Сергей Юрьевич Федоренко меня как бы воспитал. Грекоримская борьба – это для меня и дисциплина, и сила, и контроль. Правда, меня предупреждали, чтобы был поаккуратнее, что я могу ослепнуть, если сзади будет удар. Но я все равно тренировался. А потом поступил в луганский спортинтернат, хотя меня и туда брали с проблемами. Говорили, что не справлюсь с нагрузками. Первые недели две-три было действительно тяжело, но потом втянулся. Учился там два года, потом решил, что перспектив нет, ведь тренером я стать не хотел. А нужный опыт я получил, и, хотя наставники уговаривали остаться, вернулся в Свердловск, в обычную школу – на этот раз в восьмую. Получив аттестат, поступил в Луганскую академию внутренних дел имени Э. А. Дидоренко. Учился заочно, диплом о юридическом образовании получил в прошлом году».
Не стреляй, брат!
На связь с родными удавалось выходить редко, родители переживали, а сын их оберегал, тем более, у мамы больное сердце. Говорил, что «у нас тут не стреляют, все нормально, грузим-разгружаем-переносим». На самом деле 20-летний юноша участвовал в боях под Кременной. Там попал в сложную ситуацию. В частном секторе, перебираясь через забор, зацепился рюкзаком.
«Место простреливаемое, надо быстро пробежать, а я повис – и ни в какую, – продолжает собеседник. – Мог и погибнуть. Я благодарен богу, что из дома выбежал мужчина – мирный житель, дернул меня за рюкзак. Я кувыркнулся, поблагодарил его. А он говорит: «Беги». После Кременной перебросили в Рубежное. Мне понравилось, как там люди сплотились. Выходишь утром: деды из подъезда собрались, дрова колют, женщины готовят. Всем делятся друг с другом. Молодцы! Бывало, и нас угощали, постучатся в дверь: вот вам супчика горяченького. А мы давали им сухпайки, тушенку, потому что с продуктами в городе было сложно, а мы хоть чем-то могли помочь. Потом двинулись в сторону Северодонецка. Однажды во время боя в лесу мы перестреливались из автоматов. Когда я перекатывался за дерево, рассыпались очки. Запасных нет, я их из Москвы заказываю. С нами были чеченцы. Поднимаю голову, один из них смотрит и спрашивает, какое у меня зрение. Как узнал, говорит: «Брат, не стреляй! Я тебя прошу, не стреляй». – «А что мне делать?» – «Вверх стреляй, может, повезет, дрон собьешь». (Даниил смеется). Да, а тогда было не до смеха. Когда дежурил на посту, предупреждал, чтобы заранее сообщали, кто идет… Стою, слышу, кто-то передвигается, ничего не вижу, на слух начинаю в сторону, откуда доносится шорох, целиться. Мы же на фронте, мало ли что может произойти, ДРГ, например. И тут старший нашей группы, который вышел проверять посты, кричит: «Даня, не стреляй!» – «Яцык, беги, я тебя жду». (Смеется)… Сам не могу поверить, что на службе обошлось без ранений и контузий, хотя и под артобстрел попадал, и взрывы рядом были. Однажды комбат снял меня с окопа, чтобы я у него подежурил. Смотрю, на позициях, где был, пацанов наших фосфором начали бить. Рассказывали, что попали прямо в наш окоп. Бог отвел, ангел-хранитель. С водой была проблема, помыться – вообще беда. Помню, идем утром, снег еще лежит, не весь растаял. Говорю: «Пацаны, секундочку». Пошел сполоснуть носки, новые надел, можно идти. А как-то в марте нашли летний душ, было холодно. Но я все равно искупался, вещи запасные были – в чистое переоделся. И не заболел, а ребята не рискнули… Потом из штурмов меня из-за зрения перевели служить в тыловом: перегрузить, подежурить. А затем отправили на военноврачебную комиссию. И в декабре 2022 года списали по зрению. Всего прослужил год с небольшим».
Жизнь на «гражданке»
Первые полгода Даниил просыпался с чувством тревоги и думал, что нельзя спать. И часа через два вспоминал, что он дома. Или вставал, искал автомат, который должен быть под боком... Ветеран СВО работает на шахте им. Свердлова на водоотливе. Есть у него своя «Газель», за рулем которой он чувствует себя вполне комфортно, может и в Ростов съездить. А если бы вдруг понадобилось, то и во Владивосток бы махнул. Для Мазуренко это не проблема. А 31 июля он совершил прыжок с парашютом. Он давно об этом мечтал, несмотря на страх высоты. А тут жена сделала такой подарок, ловко заманила в Азов Ростовской области.– Мы уже приехали, и я решил побороть свой страх, – рассказывает Даниил Мазуренко. – Собрался с силами и прыгнул. Там не очень высоко, всего три тысячи метров. Было очень круто, и в то же время страшно! Все произошло очень быстро. 45 секунд свободного полета, минуты две-три на парашюте...
И в этом преодолении себя – весь Даниил Мазуренко.
Елена Беседина,
фото предоставлено Даниилом Мазуренко,
по материалам газеты «Донбасс Восточный»
фото предоставлено Даниилом Мазуренко,
по материалам газеты «Донбасс Восточный»
